Для моих предков был год 1944, для меня - 2014. Что было до него: жил, любил, молился (пусть каждый наполнит дорогим для него содержанием эти слова). Нас не убивали сотнями и не паковали в товарные вагоны тысячами, нет. Нас похищали по одиночке, пытали: потом убивали; нас заставляли уезжать из родного Крыма; сажали и продолжают это делать и сейчас на большие сроки в российские тюрьмы; забирали и забирают наши имения, лишают работы и воруют историю.

Вот здесь бы появиться Гамлету с его "быть или не быть". Но это не Дания: оказывается, что в новой реальности Крыму нужно было "быть". Нужно было выходить против произвола силовиков, нужно было раскрывать преступные планы и демонстрировать преступные действия. Надо было брать и делать. Перефразирую короткую историю: "Позавчера пришли за левыми, не вышел - я же не левый, вчера пришли за правыми, не вышел - я не правый, а сегодня пришли за мной, никто не вышел, потому что некому было".

История моего задержания российскими оккупантами имеет много общего с задержаниями других крымских татар в оккупированном Крыму. Почему? Видимо потому, что работа спецслужб Кремля - ​​накопление штампов, "коридорное мышление" служащих; нескрываемая неприязнь ко всему "нерусскому". Если твоя позиция не принимает жизнь премудрого пескаря, то и вопрос: "Задержите или нет?" не стоит, только: "Когда?" Сама жизнь моя и до, и после ареста, не так интересна, чтобы я мог многое рассказать, но не знаю почему вспомнил такой случай.

Еще в начале лета 1998 года, являясь одним из заместителей командиров взводов в батальоне связи, вел роту на завтрак. Мои друзья сержанты шли внутри колонны и ни о чем не беспокоились, если моя очередь вести роту, то и все шишаки будут на моей голове. Раз ..., раз..., раз, два, три! Вижу впереди строя, где в метрах 30-40 - командир бригады, полковник Куделя, для многих солдатиков он если и не царь, непомерно его зам по военной подготовке. Дядька - грозный и огромный, хотя и имел около 50 кило лишнего веса. Когда с ним не было его зама, полковника Щербицкого, то можно представить, что командир его съел. Поправляю ремень, головной убор, верх камуфляжа. Рота на расстоянии метров десяти. Пора.

Рота ... - громко обращаюсь к бойцам, жду два шага. - Смирно!

Рота перешла на строевой. Ноги поднимают высоко, бьют асфальт грозно, глазами пожирают командира, синхронность действий - полная. Хорошо.

 - Равнение нале ... - подгоняю под левую ногу и выдыхая весь воздух из легких, - ... во!

Бойцы стали как каменные: руки по швам, головы повернуты к командиру, только гулко переставляют ноги в кирзовые сапоги. Любо и дорого смотреть. Сам иду прижав левую к бедру, а правую ладонь подняв к виску, это такое военное приветствие от меня к нему.

- Вольно.

- Вольно, - повторяю команду командира; рота снова затопала строевым.

- Сержант, ко мне, - что-то мне не нравится такой тон. - Младший сержант Родионов, принять роту, - дальше бойцы пойдут без меня.

- Сержант Изетов, по вашему приказанию, господин полковник ...

- Сынок, есть желание строить Тарханкут?

Конечно, строить сам полуостров на западе Крыма никто не собирался. Где-то там должен был в скором времени заработать ППОшний объект. Самые недисциплинированные бойцы, по легенде, ехали в тот голончаковый край в поисках прощения своих командиров (жара, привозная вода, огромные пауки - тарантулы - бр-р-р).

- Нет, господин полковник.

- Поэтому командуй на украинском, согласно уставу ВС Украины. Еще раз услышу российскую команду - поедешь. Договорились?

- Да. Разрешите идти?

- Иди!

Какие руссизмы влезли в мои уставные команды я не понял. Открыл на всякий случай строевой устав. Ничего не нашел. Даже счет описан, как: "Раз, два, три". Думал, я думал понял, что командир надо мной издевается. Тогда я принял решение отыграться и стал водить строй под другой счет: "Один ... Один ... Один, два, три».

Даже по сей день, строитель из меня - никакой и ехать куда-то в пустынный Тарханкут у меня никакого желания нет. Не знаю, может жив мой бывший командир, может он - почтенный генерал с неограниченными полномочиями, поэтому пишу на украинском (в оригинале - ред.)... согласно уставу. Если Господь вернет меня на свободу в теле, которое еще будет тоже двигаться, разговаривать, и, главное, мыслить, то нужно будет жить вдвойне, втройне активной жизнью, чем это было до задержания.

Кто-то из великих сказал, что негодяи не отдыхают, а для того, чтобы зло победило, достаточно, чтобы хорошие люди ничего не делали. Нельзя добропорядочному человеку быть за бортом жизни. Не идите на сделку со своей совестью, может когда-то в возрасте, лежащие в своей постели будете жалеть, что не нашли в себе смелости сказать "Нет" тирании.

*Стилистика и орфография текста сохранена авторская

Первое письмо: Ты сидишь не за убийство или разбой - ты сидишь за свою веру | Письмо политзаключенного Ремзи Бекирова